Как говорит известный эзотерик Авессалом Подводный (http://foma.ifel.ru/fr1008.htm ), любовь – не сахар, не утонченное лакомство. Любовь – анастезия. Потому что под музыку любви нам сообщают что-то очень важное о нас самих.

Как пишет погибший в ГУЛАГЕ о. Павел Флоренский (http://foma.ifel.ru/fr1009.htm), Богородица является Софией по преимуществу.

Как поет в спектакле «Юнона и Авось» Николай Караченцев, «Меня по свету гонит страшный бред, /Душой я болен с отроческих лет,/Когда на мне остановился взгляд/Казанской Божьей Матери …»

И, наконец, Якоб Беме в своей книге «Христософия или путь ко Христу» (http://foma.ifel.ru/fr1010.htm ) называет Софию невестой.

Итак, я любил Марию Магдалину, и об этом все знали. Но Мария ничем не могла мне ответить на мое чувство. Она прошла ту страшную школу любви, когда любят за деньги, причем в самых извращенных формах. И то, что было у нее на выходе к тому моменту, когда Христос вынул ее из петли, куда ее пытались затолкать бесы, – это ощущение выжженной земли, совершенной опустошенности. Она окунулась в ученичество Христово как в монашество. Это она послужила примером всем будущим сестрам Христовым. Таким образом, она как бы заново родилась, и никакое чувство из земного, набившего оскомину мирского репертуара, не могло в ней возникнуть на тот момент. Слишком много любви, как поет БГ (http://foma.ifel.ru/ sound / bg . mp 3 ).

Я признался ей однажды вечером 2000 лет назад, волнуясь, как школьник. Впоследствии я неоднократно это проделывал, из жизни в жизнь. Да и до этого проделывал (Соломона и царицу Савскую надо копать) . А она неоднократно, одними и теми же словами, исполненными мудрой сосредоточенности и теплоты, давала мне понять, что ничего не получится. При этом она всегда любила меня – но не как мужчину, которых у нее по воплощениям было хоть пруд пруди, - а как брата, как парную душу, в самой глубине ее нежного сердца.

На протяжении наших совместных воплощений мы учились друг у друга всему, чему один человек может научить другого. Я говорил ей о внешнем. Читал стихи. Писал пьесы для нее, репетировал с ней ее выходы в моих постановках. Она мне позировала. И рассказывала мне – обо мне же, о моем внутреннем устроении. Давала понять, что во мне самом – не так, на какие грабли я периодически наступаю. Вот к чему я говорю о любви как об анастезии: потому что без наркоза воспринимать эту школу отставленности не было никакой возможности.

Далее. Я всю жизнь, осознанно или неосознанно, служил Святой Софии, исповедовал богородичный культ. Для меня София, как и для Флоренского, всегда была одной из ипостасей Бога, Богом – Матерью, Которую я, по слову апостола Павла, наблюдал через рассматривание творений. У меня перед глазами всегда стояли сии Две: Сама Богородица и Мария Магдалина, которые для меня были и являются проекциями Святой Софии. Так что, если апокриф «Пистис София» ( http://foma.ifel.ru/fr1011.htm ) от меня, то ничего удивительного, потом все откроется. «Песнь Песней» ведь написал! Там тоже невеста узнает жениха, жених узнает невесту, совершается тонкий алхимический брак. Парные души свидетельствуют друг о друге сами собою, сердцем, ищут друг друга в движении. Сличите «Песнь Песней», «Пистис Софию» и «Христософию» - написано об одном, в одних образах.

И, когда я, будучи Боттичелли, нарисовал Марию Магдалину под видом Божьей Матери на полотне « Madonna del Magnificat » - для меня не было разницы между Ними Двумя в тот момент. Потому что перед глазами стояла Симонетта Веспуччи, она же Мария Магдалина, она же Мария Стюарт, она же Теодора Риччи из театра Сан-Самуэле, она же Надя Рябцева из народного театра политехнического института. Сравните фотографию, что я протаскал с собой всю тюрьму, и полотно, - у вас отпадут всякие сомнения. К счастью, все, кто были со мной рядом в Италии в те времена (Лоренцо, Пико, Джулиано) , ее узнали. И поздравили с тем, что у меня хороший вкус и губа не дура. (Джулиано Медичи тоже любил Симонетту Каттаньи, по мужу Веспуччи, - но она рано умерла. А потом и его убили. Оба раза вся Флоренция содрогалась в рыданиях) .

И был мне знак во всем этом. В марте 1985 года в Эрмитаж привезли картину Боттичелли «Миневра, укротившая кентавра». И мы всем театром-студией пошли смотреть. Очередь стояла, как в Мавзолей Ленина. Пока шли, проходили зал, где висели черно-белые фотографии полотен Боттичелли, что висят во Флоренции, в Уфицци. И тут я увидел Надьку – на одной из фотографий. Ну и давай кричать на весь музей: «Надька, Надька!» Наши сбежались смотреть – и зацокали языками: действительно, очень похожа. А я уже, конечно, тогда вовсю любил Надьку. И внутренне знал, что не похожа, а она самая и есть. А теперь и ясновидцы подтвердили.

Надька встречается с новыми мужчинами, имеет от них детей, стареет, дурнеет. Но, вот, я смотрю на нее – и вижу парную душу, и то, что за ней – Софию, ипостась Богини-Матери, мудрости, красоты, гармонии. Надя мне пеняла, что я ей поклоняюсь, точно полубогине. А ведь так и было. И любовь открыла мне эту тайну. Тогда и написал ей в альбом:

Но странная метаморфоза
Его Мадоннам придана:
Они забвенья не выносят,
Они нисходят с полотна.

 И тут я понял, что случилось
С твоей обычною судьбой:
В тебе Мадонна поселилась,
Живет и действует тобой.

И Надька однажды ответила мне на эту реплику. Когда я сидел в тюрьме, пребывая в полном отчаяньи, мой адвокат передал мне весточку от Нади. Надя писала: «Если во мне действительно живет Мадонна, пусть она сбережет тебя и поможет, спасет и сохранит». Сравните, что пишет Богородица Игнатию Богоносцу в аналогичной ситуации (цитирую по Флоренскому) : «Стой в вере и поступай мужественно; и да не беспокоит тебя суровость преследования». Ну и какая после этого для меня разница между Надькой и Церковью Покрова на Нерли? А никакой: обе суть проекции Бога, Его символы.

Пушкин тоже почитал свою жену Мадонной, как «чистейшей прелести чистейший образец», за что и схлопотал от ревностного святоши протоиерея Михаила Ардова (http://foma.ifel.ru/fr1012.htm ). Привожу сей его текст без изъятий. Пусть перечитает, и пусть ему, святому дураку, станет стыдно.

О Боттичелли написано искусствоведами много, повторяться не резон. Известно также, что он был слаб на передок, равно как и на бэкофис, о чем имеются надежные свидетельства из первых рук (от того, кто этот бэкофис употреблял к своему удовольствию) . Здесь можно усмотреть некий простест Саши Филлипеи (подлинное имя художника) против того, как удумал Бог - с ним и с Симонеттой. Обида на Бога, что носится из жизни в жизнь, бьет по печени посильнее кружки пива, - и приводит к неестественному употреблению плоти.

Вспоминаю «Благовещенье» Боттичелли, на котором Богородица отворачивается от ангела, боится принимать весть. Точно так же отворачивалась от меня и Симонетта, не хотела моей любви. Впрочем, любви Джулиано она тоже не хотела. У нее был муж, в конце концов; кажется, он торговал древесиной. Так что Симонетта рихтовала меня мама не горюй, почище всякого кентавра. Кстати, Гомер устанавливал связь между Софией и Афиной.

От богородичного культа недалеко и до идолослужения. Когда любовь поглощает тебя целиком, и ты, растворяясь в ней, теряешь личность, - ты тем самым совершаешь самоубийство, за что и бываешь наказан. Главный кармический урок, который вынес из любви к Магдалине в этом эоне: собственная душа, автономная в своем выборе, имеющая самостоятельные надежные отношения с Богом, - дороже любой Магдалины, выше смазных сапог (в противовес разночинцу Писареву) и выше всякого Пушкина. Когда идет война, амуры умолкают. Парная душа – не повод для того, чтобы с нею сливаться. Во-первых, полное и окончательное слитие невозможно. Во-вторых, любя Творца, разучаешься отвлекаться на тварь. И научаешься любить Творца и в твари, то есть как бы поверх головы. Впрочем, для этого не нужны никакие специальные эмоции. Кришнаиты говорят: «Посвященный видит одними и теми же глазами ученого брахмана, слона, собаку и собакоеда».

И последнее о Боттичелли. Он донельзя концептуален, аналитичен. Действует не как художник, а как философ. С упоением обрабатывает античные мотивы. Когда вынужденно переключается на христианство, как-то сникает, тускнеет. Особенно когда идет заказуха от дома Медичи. Удивляться не приходится: инквизиторы сожгли Саванороллу у него на глазах. Поэтому любить эту модную церковь у Саши не было никакого резона. Когда пишет Богородицу, ангелами рядом с нею помещает живых людей, без крыльев. В знак протеста. Как бы говорит: не столь человек умален от Ангелов. А, может быть, стоит и выше сих богослужебных духов. А вы людей поджариваете, негодяи.

бобщил свой опыт в произведении под названием «Чаепитие у Прекрасной Дамы» (http://foma.ifel.ru/fr1013.htm ). История о том, как некоторая Прекрасная Дама становится объектом многих вожделений. Чтобы упорядочить доступ к телу, учреждается Общество Любителей Прекрасной Дамы. Если правильно все понимать, то это история о двух вещах: о том, как из жизни в жизнь мужчины любили Марию Магдалину, и о том, как они создали из своей любви культ, структурировали ее в церковь нового типа. Вместо того чтоб идти своей дорогой и заниматься своими делами без развлечения. Первый Надин муж ей тоже что-то пел про Даму в своих посланиях. Но, в отличие от меня, он умел водить грузовик. Поэтому-то они и выжили в тяжелые перестроечные годы, когда жрать было нечего. Комедия дель арте, одно слово. Но тут наступает Гоцци, и надо будет говорить отдельно.